— Ты можешь мне доверять, — ответила Джулия. — Да.
Вики с улыбкой расслабилась, как будто ее миновала страшная опасность. И сказала:
— Ты знаешь, что я работаю в центральном комитете.
Это настолько сбило Джулию с мысли, что она не сразу поняла, как центральный комитет связан с нежными ласками. Но через мгновение осторожно подтвердила:
— Ну разумеется.
Вики нервозно втянула кисти рук в рукава комбинезона.
— Понимаешь, я там иногда кое-что слышу. Просто оттого, что нахожусь в том же помещении.
— Вот как? И что ты там слышишь?
— В основном всякую ерунду. Кто в фаворе, кто в немилости. Что-то насчет нормирования. Не думай, что я шпионю, это само собой получается. Просто слышу разговоры, иногда проглядываю первые страницы в папке, чтобы понять, на какую полку ее вернуть. Никакой власти у меня нет, поэтому им все равно. И вообще, я же невеста Уайтхеда.
Последнюю фразу она выговорила безразличным тоном. Руки, втянутые в рукава комбинезона, сжались в кулаки.
Теперь Джулия горько раскаивалась, что не ответила «нет». Меньше всего ей хотелось в такой день выслушивать центкомовские сплетни или, еще того хуже, какие-нибудь секреты, не предназначенные для ее ушей. Зачем ей такое знать?
Как будто угадав ее мысли, Вики поспешила добавить:
— Я знаю, это выглядит так, будто я разглашаю тайны… причем опасные… чтобы только себя выпятить. Но ты сейчас поймешь, что умолчать я не могу. Мой вопрос может показаться бессмысленным, если ты не знаешь о картах.
Будет еще какой-то вопрос? Неприятные предчувствия Джулии только усугубились.
— Карты? — тем не менее переспросила она.
— Ну да. В центральном комитете есть зал, сплошь увешанный картами. Там проходят военные совещания. Я, конечно, в них не участвую, но иногда подаю кофе, а потом прибираюсь — это моя работа. И как ты понимаешь, карты у них совсем не те, к каким мы привыкли. Там обозначены все улицы внутрипартийных районов, все закрытые города Полуавтономных зон, все военные шоссе между городами. Если кому-нибудь потребуется узнать расположение аэродромов — они все есть на карте. Так вот, мне это ни к чему и я, как ты понимаешь, не присматриваюсь. Но в том же зале, на огромной карте Взлетной полосы номер один, есть места, которые изменились.
Джулия нахмурилась:
— В каком смысле изменились?
— В смысле цвета. Вот в каком.
— Но цвет на карте… это ведь не реальный цвет местности, правильно?
— Правильно. Но раскрашивают же не просто так. Если Океания красная, а Евразия синяя, то вытеснение красным синего — это важно. Это показывает земли, завоеванные Океанией.
— Так речь об этом? О том, что Океания завоевала новые территории?
— Не в том дело, — ответила Вики. — Нам-то что до этого? Я бы на такое и внимания не обратила.
Это утверждение шло вразрез со всеми чувствами, которые полагается испытывать партийцу, и Джулия невольно поразилась. Вики, ошибочно истолковав ее выражение лица, сказала:
— Не волнуйся. Тут нас никто не услышит. Я это место знаю как свои пять пальцев. Сто раз бывала здесь с Уайтхедом.
— С Уайтхедом? Здесь?
— Ну да, у нас тут все вокруг исхожено. Мы раньше встречались на поляне и купались в этой самой речке. Ну то есть он любил смотреть, как я купаюсь. А сам только по воде шлепал.
Она с вызовом уставилась на воду. Джулия дорого бы дала, чтобы узнать, не идет ли речь о той самой поляне, о ее поляне, но задавать вопросы не хотела. Это могло породить другие неудобные вопросы, ответом на которые стал бы Уинстон Смит.
— Так вот, — продолжила Вики, — сколько я работаю в центкоме, Взлетная полоса один, как и вся Океания, всегда обозначалась красным. Но в последнее время на Шетландской Полуавтономной зоне стали появляться черные полосы. А край Восточно-Шотландской экономической зоны — он тоже стал красным в черную полосу.
— Черные полосы… Не значит ли это, что туда попала атомная бомба?
— Я сперва тоже так думала. Ну или там чума или потоп — что-то типа того. Но в последние несколько месяцев смотрю — разрастается. Черные полосы уже на Шотландию залезли. А примерно через пару недель появились и на юге — на острове Уайт. И после этого только продвигались вперед. Некоторое время картографы дорисовывали их ручкой. Не успевали печатать новые карты.
— Все-таки это могли быть атомные удары. Помнишь эти жуткие взрывы пару недель назад?
— Да нет же, я тебе толкую про то, что сильно раньше было, — с досадой бросила Вики. — Наверняка дело в другом. Ты слушай дальше… те карты исчезли. Их заменили картами безо всяких полос. И картографы, которые работали над старыми картами, тоже исчезли.
— Исчезли?
— Их распылили, — хладнокровно пояснила Вики. — И теперь даже не упоминают. Картографов набрали новых, и все вокруг делают вид, будто эти работали там всегда.
— Но что это может означать?
— Понятно же. Что область завоевана.
— То есть как — завоевана? Хочешь сказать, мы потеряли часть самóй Взлетной полосы номер один?
— Думаю, так. Да.
— Постой, а эти полосы… Насколько далеко они продвинулись? К Лондону близко подошли?
— Когда я их в последний раз видела — нет. Зато пересекли весь север Англии. И уж конечно, не мне судить, что могло случиться после исчезновения картографов.
Джулия сидела и переваривала услышанное. Оно никак не вязалось с покоем и природной роскошью пейзажа. Но конечно, совсем близко, за деревьями, вполне могли стоять войска и танки. Не исключено, что захвачена уже половина Лондона. Исключать ничего нельзя, когда тебе все время врут.
— Есть и другие признаки, — продолжала Вики. — Теперь все основные здания Вестминстера охраняются войсками, а на крышах базируются целые эскадрильи вооруженных микрокоптеров. Отдельные здания стали окружать баррикадами из мешков с песком, но вскоре прекратили. Наверно, поняли, как это выглядит. Тот район не бомбили с пятидесятых годов.
— Значит, по-твоему, Евразия… точнее, Остазия вторглась во Взлетную полосу один?
— Нет. — Вики склонилась к ней ближе и с пылом зачастила: — Знаешь, по-моему, ни Остазии, ни Евразии не существует вовсе… ну, в том смысле, в каком нам рассказывают. А если и существуют, мы им по барабану. Воюем мы не с ними.
— А с кем же?
— С мятежниками. Ну ты понимаешь — с последователями Голдстейна.
Тут все нетерпение Джулии угасло. В брезгливом разочаровании она выкрикнула:
— Ой нет, избавь: только не говори, что ты тоже на это повелась!
У Вики вытянулось лицо.
— На что «на это»?
— На Голдстейна. На всемогущего Голдстейна! Евразии не существует, зато существует Голдстейн? И он завоевывает Взлетную полосу номер один?
— Ну почему сразу Голдстейн?! Я просто сказала «мятежники».
— И в центральном комитете говорят о мятежниках? Именно это ты и подслушала?
— Не совсем. Если об этом заходит речь, они говорят «бандиты». Вот из чего я поняла, что не в Остазии дело.
— Ну вот! Сама же говоришь: бандиты! — В голосе Джулии звучало торжество, но все тело пронзило страдальческое отвращение. — На этих территориях бесчинствуют бандиты, вот и все.
— Невелика разница, — уперлась Вики. — Бандиты — те же мятежники… скажешь, нет?
— Ну, для центрального комитета — несомненно. Равно как и все остальные, да? Ты сама сказала, что не веришь ни в какую Остазию. Нарисуют там черную полосу — вот тебе и очередная мятежная область.
— И будут правы, — сказала Вики. — Я и сама мятежница… почти.
— Это как? Не собираешься ли ты переметнуться к этим бандитам?
— Вот именно что собираюсь. Давно бы так и сделала, но без тебя не могу.
— Без меня?
— Не позвав тебя с собой. Неужели не понятно? Слушай, Джулия, давай махнем вместе.
Джулию охватила паника.
— Не будь дурой! Выбрось это из головы. Я ведь приезжая, из Полуавтономной зоны… нет, ты, конечно, этого не знала. Откуда? Когда я была маленькой, там уже хозяйничали бандиты; они, уж поверь, не имеют ничего общего с мятежниками. Это либо беглые преступники, либо парни, уклоняющиеся от призыва. Вред от них большой, но это все же не война. Это… ну, грабежи на дорогах, насилие над женщинами… вот их замашки.
